Учение о Триглаве
Итак,
В Начале Дух был един – учила первоисточная вера арктов. Не разделялся на внутреннее и внешнее. Не воспринимал одну часть Себя как «я», другую же как не-»я», как окружающий мир.
Конечно, внутреннее и внешнее могли существовать и в Начале. Начало ведь суть Свобода – и может все.
Но внутреннее и внешнее не были необходимы в Начале. И не были разделены жестко. Они соотносились в Духе примерно так, как соотносятся в сознании память, что хранит образы, уже построенные воображением, – и воображение, что создает новые на основе тех, которые хранит память.
И Дух сотворял миры. Различным образом сочетая внутреннее и внешнее. Как если бы давая перевес то памяти, то воображению.
Однако не преступая при том предела.
А именно: не позволяя Себе забыть, что разделение на внутреннее и внешнее лишь условно, не абсолютно.
Конечно, пребывая в Начале, Дух мог позволить Себе и забвение. Как мог Он Себе позволить, вообще, все.
Но этой частной свободой кончилась бы Свобода.
И так случилось однажды. Решил Он испытать и эту роковую свободу среди всех прочих. И разделился в Себе на внутреннее и внешнее.
То есть, Дух перестал сознавать их как части Себя, единого. И тем утратил ведение о Себе, как Он есть.
И начал воспринимать Себя лишь как часть Себя. Как себя. Как некое «я». Как душу.
Другую же часть Себя начал воспринимать Он как не-себя. Как не-»я». Как окружающий мир.
И так Он осуществил свободу отказа от полноты Свободы. Не будь среди Его свобод бесконечных и свободы такой – тогда бы и полноты не было.
И Дух, отказавшись от полноты Свободы, сделался только духом.
Но вот: отказом от полноты Свободы полнота не только что не иссякла, но утвердилась. А значит, утвердился и Дух.
Итак, произошло Первое Разделение. Вот оно:
– И пребывает как прежде Дух вечно в Своей Свободе. То есть, пребывает в Начале. И Эти Трое Едины: Начало, Свобода, Дух.
– Но также дух пребывает вне полноты Свободы...
Чему подобно Первое Разделение?
Это – как если бы человек уснул, и грезится ему некий мир. И будто он идет по дороге, и будто бы знать не может, что за поворотом ее. И он встречает иных людей, и говорит с ними. И будто бы не может ведать заранее, что ответят. И действия существ его сна способны привести человека в радость или же страх. Но вот он просыпается и осознал, что все, что видел как разделенное, – все это было лишь единым течением его духа.
Вот этому подобно Первое Разделение.
Но бодрствование и сон духа сменяют одно другое, для Духа же все – сейчас.
И порождает Первое Разделение многие разделения.
Как ствол порождает ветви. Как разделение зеркала на две части рождает умножение отражений.
Приходит множественность.
А с нею пришла и смерть.
Как то, что разделяет одно и его иное. И как одно, которое разделяет многих.
Поддерживая тем самым соблазн считать, будто бы они и вправду есть таковы.
Живущие знают сон и узнают смерть.
Умершие узнают смерть как смерть сна.
Умершие до прихода смерти не узрят смерти.
Итак, каковы же бодрствование и сон Духа?
Вот бодрствование Духа. Дух осознает Себя Духом. Единое видит Себя Единым. И это Истина. И она одна.
Единое же, полагающее Себя разделенным, это дух только. И это только греза, сон Духа. И множество великое этих снов, блужданий, самопрельщений.
Но полагать Единое различенным есть лишь Двенадцать способов. А сочетаниям их – двенадцать на двенадцать, да еще на двенадцать, да еще... – нет числа.
ЧЕМУ ПОДОБНО НИСХОЖДЕНИЕ СПАСА В МИР?
ОНО ПОДОБНО ТОМУ, КАК ЕСЛИ БЫ ВО СНЕ ПРЕБЫВАЮЩИЙ, ПРОДОЛЖАЯ СПАТЬ, ВДРУГ ОСОЗНАЛ СЕБЯ СПЯЩИМ.
Питается всякий сон желанием спать. Предел же сего желания – сон без всякого сновидения.
Однако без всякого сновидения – угасают желания. Угасает воля. И в том числе – воля спать.
Поэтому ведь даже и камень жив. И ничего нет мертвого под луной. Ни даже малой песчинки.
Ибо во всяком сне теплится желание пробудиться.
Его предел – пробуждение.
Воля пробудиться и воля спать сплетаются меж собой.
Это переплетение воль – порождает сонное виденье.
То дух тоскует по осознанию полноты Себя, Духа.
Но, будучи во сне, он всего лишь дух и не знает Себя.
И потому не решается выйти за рамки сна.
А вместо того все перебирает, одно за другим, Двенадцать основных сновидений.
Испытывает различные роды всякого из них. Ищет, в каком не станет тоски.
Ищет – и не находит.
И перебирает вновь, круг за кругом.
Двенадцать повестей сна
сменяют одина другую
строго закономерно -
подобно тому как движутся времена года.
Итак, Первое Разделение совершилось. Единый Дух спит. И видит себя во сне меньшим, чем вправду есть – просто духом.
И это лишь часть Его – то, что Он видит во сне как себя.
Иная часть Его же, Единого, видится Им во сне как окружающий мир.
И есть граница между миром и духом – тело.
И есть граница между телом и духом – душа...
И потому говорят о спасении души.
Но кто будет спасать свою душу ради нее самой – погубит ее.
Спасение души есть величайшее из богатств, какое только может обрести человек. Но есть большее, нежели спасение души -
Сам Спаситель.
