Очерк о возникновении древнерусских городов.
По отношению к Русской земле, в этой связи, детального рассмотрения заслуживает период «зарождения» феодализма, факт былого существования жречества, появления в распадавшихся первобытно-общинных племенах князей и, особенно, бояр-землевладельцев.
Выяснению действий этой «триады власти» в первоначальной градостроительной сфере и посвящен данный очерк. Для постепенного освещения татищевской канвы: «злость – начало градов» необходимо сначала рассмотреть ряд слов, понятий, вынесенных, в частности, в заголовок очерка.
Арей. Испокон веков понятие «защиты» любого народа-племени было связано с наличием войска, а воины, в свою очередь, искали защиты у небесного покровителя – бога войны. В Южной Европе у эллинов-греков это был Арес, у расенов-этрусков – Марис, у латинян-римлян – Марс… Бог представлялся им в виде прекрасного мужественного молодого воина в огненно-медной броне тяжеловооруженного гоплита. У восточных народов Европы: арамеев-скифов, сарматов, аланов, роксланов, росомонов (по-алански – людей-росов) богом войны был Арей.
Символизировал его простой меч или сабля, воткнутые в землю. Действие было символичным, - здесь земля издревле считалась территорией арамеев (скифский квадрат, Арика) и все что находилось или возникало на ней даже позднее принадлежало Арею. Но функцию войны у драчливого Арея нередко перехватывали главные, верховные боги-громовержцы: Зевс – у греков, Юпитер – у римлян, Перун – у русских. И только у воинственных восточноевропейских кочевников Арей всегда оставался главным божеством.
Впрочем, когда-то Арей был главным божеством и покровителем скотоводов-земледельцев русов. Об этом свидетельствуют старые названия всех слоев русского народа-племени с окончанием на «арь»: государь (позднее – царь, верховный судия), бояре, судари (вечевые судьи), рыцари, орари (пахари), рыбари, скобари (кузнецы), косари, лекари, пекари, бондари, градари, дудари, даже ухари…
Русы как бы изначально были народом бога войны Арея, - что говорит о трудной истории их бытования, вечной борьбе за выживание, существование. И еще в X-XI веках страна Русь на земле Арея, загородившаяся от нападений многотысячных орд кочевников Причерноморской степи грандиозным городом-крепостью в Среднем Поднепровье, называлась норманнами «Гард-арика».
Причем Заграду эту защищали наши государи, бояре, рыцари, ухари.., а строили градари.
Триста было когда-то магическим, священным числом у индо-ирано-европейских народов. Его корень три, trai, tra означал: побеждать, превосходить (в борьбе), оберегать, защищать (отсюда же – строить, Троя).
Еще древнейший смысл слова-корня – трою, отравати, страва – кормить, питать, отравлять, пировать по покойнику (тризна).
Сто – из древнейшего десятичного счета (от пальцев рук и ног, десять по десять). У нас «сто» было обозначением величины поселения или части городского посада, которые могли выставить для защиты 100 воинов (сторож) под командованием ста-росты или сотника. А тремя стами воинов, например, у греков-византийцев, командовал особый военачальник – тристат. Число «300» с древнейших времен считалось победоносным, победительным и использовалось в качестве оберега.
Рыцари.
В «Книге пределов мира», написанной неведомым арабским географом по материалам VIII века, в главе «Рассуждение о стране Рус» и ее воинах, четко и лаконично сказано: «Одна часть их рыцарство…
Там изготовляют очень ценные клинки и булатные мечи. Все русы вооружены такими мечами, их рыцари всегда носят броню». Примечательно, что исламитский писатель счел полезным применить славянские термины «рыцарь» и «рыцарство» без перевода. И это тогда, когда в языке германцев никаких «риттеров» не было и в помине. (В. Прищепенко. «И вооружены зело». Техника Молодежи N12, 1980).
В X-XI вв. сами немцы (Дитмар Мезенбургский и др.) называли Киев «главным городом Руции», а наемники, отправлявшиеся в Русь, были «руцарии». Это не просто созвучно словенскому слову «рыцари», - оно родилось от русов-воинов.
Картину дополняют наши былины, сказания, летописи. Так богатырь Дюк Степанович обращается к своему боевому коню: «То ли ты добрый конь, то ли лютый зверь, из под наряда добра коня не видети». Рыцарь и его конь были так закованы в броню, что представляли собой живой танк-таран. На Руси тяжеловооруженные воины объединялись в профессиональные дружины, носили доспехи, щиты, вооружены были харалужными мечами (Харалуг – поселение кузнецов на Волыни).
Так у Ярослава Осмомысла, как впрочем и у других князей, полки были «железными» («Слово о полку Игореве)»; дворовая дружина князя Александра Черторыйского названа «кованой ратью боевыми людьми» (Псковск. лет.). У таких воинов «блистахуся щити и оружници подобни солнцю», «Щите же их яко зоря бе, шелом же их – яко солнцю восходящу, копием же их дрьжащим в руках яко тръсти мнози» (Ипат. лет., стб. 510,540).
С. Соловьев подметил в свое время для Руси, вечевого Новгорода: «В летописи различаются два рода дружин: дружина городская и дружина собственно княжеская… Это странное двоевластие, сопоставление власти княжеской и власти Веча друг подле друга на правах равных, выражается всюду: повсюду возле князя является Великий Новгород». (Соловьев С. Об отношениях Новгорода к великим князьям. ЧОИДР, г.2, N1, М., 1846, с. 10,53). Запомним это «двоевластие», - оно было характерным не только для Руси.
Кон – опора жрецов. В чешском, польском, исчезнувшем полабском, поморском языках слово «къnеz» означало поначалу «жрец». Это уже потом главный жрец-князь выделился в обществе, стал высшим светским судьей, воеводой, наконец потомственным государем-властителем.
Слово «кънязь» состоит из корня «кън», местоимения «яз» и окончания «ь». В корне слова буква «ъ» (ер) оглашалась как редуцированная гласная звуком «о», а окончание «ь» (ерь) как «е» (еси). В итоге, сложно составное слово «князь» расшифрровывается как «я есть кон». То же проглядывает, кстати, в немецком «konig» (kon ich) и в норманнском «konung» - вождь, потом король.
Слово «кон» (позднее – «покон») с глубочайшей древности означало систему обычаев, неписаный свод справедливых, положительных правил поведения людей: люби, оберегай, помогай, защищай, уважай… Кон возник из простых житейских истин, опыта, как сумма основополагающих нравственных начал, признанных за обязательные к исполнению для всех и каждого. Кон был базой элементарного права, сохранявшегося с помощью преданий, примеров отцов, дедов, пращуров, передававшихся по цепочке поколений.
Такому праву были подчинены частные, общинные, племенные отношения. Личность, семья, род удерживались силой обычаев, освященных многовековой практикой народа. Об этой силе прекрасно сказал Пушкин: «Обычай – деспот меж людей» (Евгений Онегин, I), а поэт Дмитриев так перевел Горация:
«Многие падшие вновь возродятся; другие же ныне
Пользуясь честью, падут лишь потребует властный обычай,
В воле которого все: и законы, и правила речи…»
К нашему времени некогда священный кон утерял свое былое великое значение, став просто «подстилкой» различных игр: городки, лото, игральные «судьбоносные карты»…
Хотя в нашем языке остались примечательные однокоренные слова: искони, испокон веков, коновод (ведущий, зачинщик), конючить (когда-то кон учить), окончить, докончить (завершить дело), конец (предел явления, край предмета), конец (часть поселения), конура (когда-то небольшое жилище), конечно, кончина, досконально, конченый, бесконечный, исконный, посконный, кондовый…
В языке латин «кон» превратился в приставку: конституция, конвент, консул, конвой, концлагерь и проч.
Есть слова неожиданно удивительные. Так «кънига» очевидно возникла как «скованный» игом-записью кон. «Чесому же суть Словенскы кънигы? Ни того бо есть Бог сотворил, ни то аггелы, ни суть иждекони яко Жидовьскы, и Римскы, и Еллинскы: иже от кона суть и прияты суть Богом» – писал в XII веке «О писменех» черноризец Храбр. Появившиеся словенские христианские книги сразу же зафиксировали высочайший уровень понятия «кон»: «Искони бе Слово» - утверждает Остромирово Евангелие XI века; «Кто не покланяется Исконьному? Кто славить Коньчьнаго? » - восклицал Григорий Назианзин.
Закон – опора князей. Утеря высокого значения кона произошла постепенно во времена распада первобытного общества, возникновения частной собственности, несправедливых, «злобных», хищнических рабовладельческих, позднее - феодальных отношений. Человеческое общество разделилось на классы и поляризовалось: появились рабы и аристократы, смерды и бояре. Свобода личности исчезла. Добро во взаимоотношениях людей стало сокращаться, а Зло – возрастать.
Праведный кон по необходимости дополнили противоположностью – «законом» (установлениями «за» пределами кона), означавшим поначалу очевидно свод отрицающих правил: не убивай, не грабь, не уничтожай, не поджигай…Жизнь стала регулироваться не только по обычаю – кону, но и по закону: «Имяху бо обычаи свои, и закон отец своих, и преданиа каждо свои нрав» (Пов. Врем. Лет. Введ.); «Мы же кляхомся… по закону и по покону языка нашего» (Догов.кн.Олега, 912 г.). До сих пор закон применяется в суде для возврата преступника к праведной жизни, к жизни по кону. «Для чего же закон? – вопрошал апостол Павел, и отвечал, - он дан после, по причине преступлений» (Гал., III:19).
В наступавших все более суровых временах классовых обществ чаще приходилось прибегать к силе законов, которые оказывались не только записанными, - их старались освятить (уставы, скрижали). «Законы святы» отцов и дедов выступили вперед, получили преимущественное применение, поглотив теперь уже наивные истины кона: «Показнен будеть по закону Гречьскому, по уставу и по закону Русьскому» (Догов.кн.Игоря, 945 г.). Смена мирного кона силовым законом сопровождалась более четким разделением функций некогда единых властей: культовой и светской. В появившемся государстве закон стал выражать государственное право, вооружив им его администрацию.
Из состава жрецов, по необходимости, выделился князь уже как светский властитель, став даже наследственным государем. И если когда-то «knez-жрец» наблюдал за культовым коном, то теперь «кънязь» оседлал светский закон.
Он говорил теперь «я закон, я судья» (суд есть я). В результате таких понятийных сдвигов вместо, например, Русского закона, Русской правды появились княжеские законы: Правда Ярослава, Ярославичей. Истина божественного кона сменилась правдой феодала. Князь получил даже право сам объявлять войну, заключать мир, то есть решать судьбу всего народа.
О таком процессе хорошо сказал Павел Флоренский: «Когда сакральное разложилось и выдохлось, а священная принадлежность культа была обмирщена, то тогда-то из этого кощунства в отношении к античной религии, и возникло мистическое самозванство..., имеющее привкус какого-то ужаса» (Иконостас).
Контина – ядро города западных словен. Историки считали и считают контину языческим храмом западных словен. Возможно так же воспринимали ее иногда немцы-информаторы X-XII вв. Однако это неверно. В некоторых континах крупных городов, например, Щетина, совсем не было идолов. К тому же само словенское название «контина» (kontinae – лат.) состоит из двух, отнюдь не культовых слов: «кон» и «тина».
Кон, как уже отмечалось, являлся «системой» обычаев праведного поведения людей. Но «коном» называли еще народное собрание-судилище (у нас на Руси – вече), а также саму площадь этого собрания. Л. Суровецкий в свое время писал: «Кон, как показывает Русская Правда, означал у древних славян место собрания суда и совещаний старейшин… Имя «контина» тем достовернее происходило от «кон», что как в священных рощах, так и в капищах, совершались народные обряды.
У поляков сидеть в коне припоминает, верно, наказание, производимое некогда пред коном или континой, а теперь перед церквой» (Иссл. Начал народов славянских. ЧОИДР, год 2, N 1, 1846, с.59). А чешское «конати» означало давать обет, клясться. Площадь кона могла вмещать от 100 до 1000 человек небольшого или крупного населенного пункта. На краю ее имелась степень-трибуна для выступлений, народ на собрание созывался звуком колокола. Поскольку на кону решались крупные дела, даже судьба народа-племени, контина была, по существу, его административным центром.
«Тина» - это тын, от слова «тинати» - рубить, заострять колья, «отынивая» что либо (отсюда же рогатина, плотина, куртина, скотина как дворовое животное, затинная пищаль…). Контина, следовательно, была общественным двором, обнесенным оградой, тыном. Ограда была нередко мощной: со рвами, валами, даже рубленными стенами, воротами, мостами, способной защитить население округи. В таком случае это была настоящая крепость, небольшой словенский «грод», по-немецки - «бург», по-русски – «град», острог, детинец.
Храм-чертог. Обычно все же контина, - особенно если была единственным укрепленным ядром поселения, - посвящалась какому-либо языческому богу-покровителю народа-племени, небесному защитнику данного места.
Поэтому на краю ее кона-площади размещался еще храм в виде чертога. В нем имелось, как правило, два главных помещения: святилище с идолом божества, стоявшим между четырьмя высокими столбами, и сени, охватывавшие святилище с трех или четырех сторон. Чертог обносился по периметру либо деревянным тыном-стеной, либо просто столбами с завесами. Стена имела несколько входов, украшалась изнутри яркими росписями, а снаружи – расцвеченной рельефной резьбой. Кровля была нередко матерчатой: толстая цветная ткань свешивалась со средних высоких столбов на крайние пониженные стену или столбы. Весь чертог на площади контины выглядел разноцветным, изукрашенным шатром-храмом какого-либо божества. Если же вместо наружных стен стояли просто деревянные столбы-опоры, то в такой храм могли входить со всех сторон. Более того, приподняв завесы по краям, к сеням чертога можно было присоединять все пространство кона-площади и, следовательно, к богослужению привлекалось все народное собрание.
Таким образом, контина с храмом внутри служила культовым центром народа-племени.
Кром. Площадь внутри контины окружали различные постройки. Одни составляли обиталища жрецов, воинов-охранников, в других хранились «божественные» ценности чертога. Но часть контины занимали еще клети-склады и подвалы («под валами» ограды). В закромах-подвалах хранилось вооружение и зерно-провиант для народа на случай войны. В клетях могли отсидеться семьи на время нападения врагов, для чего в клетях имелись печи-каменки. Кромские клети и подвалы могли занимать иногда до 70% территории контины.
Там ещё про Кром и древнеславянские города написано...
300 витязей. При храме Святовита имелось особое войско в 300 вооруженных всадников, а в конюшнях Арконы содержалось для них очевидно вдвое большее количество белых коней (по образцу белого коня Святовита).
Явление было удивительным, так как особых войск при храмах других народов в Европе не существовало. Храмовое войско бесспорно считалось у словен священным. Оно состояло, вероятнее всего, из посланцев-юношей 300 ругских родов. Причем юноши, конечно, периодически сменялись, но уже на всю жизнь оставались профессиональными воинами. 300 всадников охранной дружины храма Святовита назывались «витязями»1, - что можно подкрепить анализом названия.
Слово «витязь» состоит из корня «вит», местоимения «яз» и окончания «ь» (ерь), которое могло оглашаться звуком «е» (еси). Слово в целом расшифровывается «я есть вит». Остров Руян был знаменит храмами языческих богов, которые имелись (помимо Арконы) в Коренице, Корбеле. Боги назывались именами с окончанием «вит» («вити» санскр. – свет, еще украинск. свit – весь обитаемый мир).
Причем их огромные, вырезанные из дерева истуканы были многоголовыми: Святовит имел 4 головы, Перевит – 5, Коревит – 5 лиц (четыре – под одним черепом, пятое – на груди), Руговит – 7. В немецких хрониках имена богов всячески перевраны, но словенское окончание «вит» писалось всюду верно: немецкое wiht, wicht означало некое лицо, персону и относилось к сверхъестественным силам: духам, демонам. От словенских богов – «витов» - и более ниоткуда произошло слово «витязь». Слово было в употреблении у чехов, - наиболее близких к западным словенам, а «witezki» означало у них – «победоносный».
Чехи и поляки приняли христианство в IX-X веках, в X-XII веках оно почти полностью победило язычество у норманнов. Полабские и поморские словене-язычники оказались в середине Европы внутри кольца христианских государств: священной Римской (Германской) империи, Датского, Норвежского, Шведского, Польского, Чешского королевств.
Но они продолжали упорствовать в своем язычестве2, продержавшись в самом центре христианской Европы в постоянных войнах более трех столетий (IX-XII вв.)!
Это было удивительное историческое явление. Как же словенам удавалось так долго отбиваться от наседавших со всех сторон врагов?!!
Судьбоносные кони содержались при богах и континах многих городов словен.
В Щетине Поморском при храме Триглава содержался черный конь, при храмах в поморском же Волыне, лютическом Радогоще, стодорянском Сгорельце… вероятно кони других мастей.
Их также использовали для предсказаний, по разному раскладывая копья.
И как в Арконе, при континах других богов, в других племенных центрах также содержалось по 300 витязей, «рекрутируемых» из других словенских племен, - ведь это были, по существу, необходимые охранные войска священных градов-крепостей.
Поэтому в битвах, например, против германских войск впереди словен выступали во главе с «божественными» конями по 300 витязей на конях, одноцветных с конем божества: на белых конях 300 витязей Святовита, на черных – 300 витязей Триглава, на рыжих – 300 витязей Яровита… Соответствующими были возможно цвета одежд всадников: белые, черные, красные...
Каковы были эти воины?
Датским христианским королям в XII веке пришлось шесть раз совершать безуспешные походы на Руян, безрезультатно штурмовать Аркону. Отсюда не трудно догадаться о высоком призвании витязей, об их выдающихся достоинствах.
Только в седьмой раз датчанам удалось захватить остров, перебив всех его святых защитников. Случилось это потому, что в 1168 году папой римским был объявлен всеобщий крестовый поход на балтийских словен и они были разгромлены одновременным ударом со всех сторон мобилизованных церковью немцев, датчан, шведов, поляков… Вот когда кольцо христианских государств Европы сомкнулось в центре, обрушив язычество словен.
Однако витязи продолжали борьбу за своих богов и после этого погрома, устроенного всей христианской Европой.
В норманнских сагах («О иомских витязях» и др.) рассказывается о том, как в Иоме (Иомсбурге) существовала своеобразная интернациональная «запорожская сечь». Здесь обитали словене-язычники, бежавшие сюда от захваченных немцами родных земель, а также язычники датчане, норвежцы, шведы…
Гильфердинг И. в своей «Истории балтийских славян» писал об Иоме и иомских витязях: «Это притон удальцов в земле славянской, был убежищем и защитником упадающего язычества… Иомское поселение произошло от союза датчан и славян, стоящих за старых богов, против христианства и немецкого влияния» (Собр. соч., 4, с.443).
Западно-словенские князья начали принимать христианскую веру еще с середины IX века, но Аркона пала лишь в середине XII в. Следовательно витязи, появившиеся в Иоме уже с X века, прибывали не с одного Руяна (от Святовита), а из разных словенских мест и городов, от уничтожаемых немцами контин других племен: вагров, лютичей, сорбов… В сагах особо выражено удивление бесстрашию иомских витязей, презиравших даже смерть.
В одном эпизоде «обыграна» сцена поочередного убийства витязей, захваченных в плен на корабле: ни один их них, погибая, не проявил какого-либо страха перед смертью. Это были действительно фанатичные «смертники», вроде японских «камикадзе».
Такими были, очевидно, все священные воины словенских контин. Служители языческих богов без страха и упрека продолжали бороться с немецким «Drang nach Osten» в любое время, в любых условиях. И периодически побеждали, о чем свидетельствует всеобщее восстание словен в 983 году, когда они прогнали всех немцев и их христианских проповедников обратно в Саксонию.